Вот ты опять не спишь, призываешь день, с которым приходит бессильная суета.
Ты смотришь в глаза предающих тебя людей и чувствуешь, как устал. _ц.

Покуда разворачивается обыкновенная лондонская карикатура на удушающую июньскую жару - тот не доходящий до должного уровня аналог, что предполагает спонтанную травлю дождями и располагает подчас весьма впечатляющей свежестью, - Кина Бойард не знает покоя и подолгу на одном месте не засиживается; ей, напирающей на динамику, прозябать в оковах инерции отнюдь не к лицу - куда как соблазнительнее выцепить из Министерства внеочередной процент нагрузки да рвануть с места в карьер, ни о чём, кроме немедленного исполнения и кратчайших путей к осуществлению оного, не задумываясь, ни единой фривольной мысли до себя не допуская. Пусть за спиной остаётся Кайла с оскомину успевшим набить простым, как хлеб, семейным счастьем, да в голодную стаю сбившиеся, со всех сторон света стервятниками налетевшие дурные предчувствия: ей, хит-визарду при исполнении, коптиться в палатах душевных порывов решительно некогда.
За неделю до основного бурлеска сестрица бередит славные домашние традиции и настойчиво уведомляет об огорчительно непреложных посиделках; узреть печатью родства отмеченные лица чудится ей великолепной затеей. Кина, себя презирая за мягкотелость, соглашается. «С удовольствием повидала бы тебя и стариков, если на работе что не случится, конечно же»; спасительной бреши в безукоризненной распланировке не происходит, потому старшая Бойард, всей силой сердца желающая избежать уже явственно грозящей ей участи, судорожно напрашивается на приключение из ряда вон - причина отказаться от семейственного должна, несомненно, быть достаточно веской, - и молит своего великосветского бога подсобить идейкой-другой. Коллапс уже близок, когда выпадает удобная оказия, и молодая женщина с торжеством и охотой отправляется в паломничество за границы города на Темзе.
Ищейкой устремляется за незадачливым, но таки сумевшим дать дёру из столицы домушником, идёт по следу на зверя натравленной борзой собакой, прыгает по местности, как блоха по шерсти, до тех пор, пока не находит того, ради кого устроена опала. Мизерная толика жизни уходит на ожидание: одной идти на вора, в сумке которого товару отыщется на десятки галеонов, чревато последствиями не самыми приятными, вплоть до понижения по рангу, и Кина терпеливо сидит в засаде, доколь не получает подкрепление; наконец, тенёта расставлены, звероловы занимают позиции, и заяц ожидаемо попадает в силки. Сбыв злодея на поруки, наша героиня устремляется в ближайший населённый пункт - не раны зализывать, но об успехе отчитываться да почтовых сов в гостиничном номерке привечать. Глория, её питомец, приносит вести из дома; скромный раут Бойардов перенесён за завтра, потрудись успеть. Сипуха из Министерства озадачивает новой, на диво спешной командировкой в места не столь отдалённые, всего в нескольких часах пути; не доходя до некоего уже заброшенного, но процветавшего когда-то имения (Кина смотрит на указанные в письме фамилии владельцев и непроизвольно морщится - вотчина Пожирателей, пусть сейчас и отбывающих срок, это вам не Диснейленд), чуть в сторону повернуть и боевого товарища средь лесов отыскать: начальство в пароксизме заботы направляет не абы кого, а собственной персоной миссис Уизли, да-да, ту самую, живое воплощение отмеченных в летописях ярких побед. Темнокожая колдунья глазам верить не торопится, перечитывает мануал сызнова и лишь затем убеждается в подлинности с ней происходящего; немало ободрённая таким поворотом дел, с вдохновением пишет Кайле ответное послание - молит простить, заклинает понять и передаёт мегатонны приветов, - чистит форменную мантию и кормит сов.
Лишь только первые пробившиеся сквозь тучи солнечные лучи окрашивают Англию неопрятными пятнами света, Бойард покидает постоялый двор. Искусно ускользая от взоров маглов, коим в праве лицезреть магическую подоплёку мироздания однажды раз и надёжно отказали - Кина, ощущая под ногами зыбкую почву некомпетентности, увиливает от размышлений на тему и удерживается от осуждений, - выбирает самую непопулярную дорогу, давно заросшую тропу, дабы затем с облегчением пересесть на метлу; она не решается трансгрессировать, опасаясь угодить в паутину по периметру чужих владений развешенных защитных чар: большая их часть наверняка канула в Лету, а всё же тёмная магия склонна к сюрпризам. Терминальную часть пути по аналогичным соображениям проходит пешком, шума не поднимая и не пытаясь скрыть своё присутствие. Ей страстно желается произвести на знаменитую волшебницу впечатление умудрённого годами бойца, центуриона единого войска, а никак не хорошенькой и соответствующим образом бесполезной тыловой служки, но Кину одолевает волнение, более того - непростительная, на её взгляд, даже позорная робость; тревогу не разбавляет и смутно различаемое у самой кромки восприятие ожидание напастей. Неритмичный галоп последних месяцев выжал из неё немало сил и моральных, и физических, а постоянное не желающее спадать и прерывающееся то тут, то там проскакивающими вспышками насилия напряжение умалило внутренние резервы - стресс, возможно, до критической отметки ещё не дорос, однако заложены все к тому тенденции. Юная фемина насилу заставляет себя оборвать беспокойство, но дисфория надёжно вцепилась в свежую жертву и не спешит бросать полюбившуюся игрушку; Бойард начинает злиться. Такой, с брюзгливо поджатыми губами, отчётливой резкостью движений и меж бровей начертанной вертикальной морщинкой, она к вящей досаде и является Гермионе.
Кине не требуется много времени, чтобы узнать волей Министерства приобретённую спутницу; всякий прессу читающий да запомнит характерные черты основных персонажей многотиражек. Пёстрой аквариумной рыбкой проплывает осознание того, что на встречу со светилом подобной величины приходить следует в ореоле почтительности с напомаженной улыбкой наперевес, а вовсе не мрачно-сосредоточенной, словно старик-инквизитор накануне сожжения еретиков. Женщина спешно совершает ряд необходимых эволюций, долженствующих придать ей относительно дружелюбный вид, но приветливость её выходит пресной, энтузиазм и вовсе сведён к нулю и твёрдой походкой следует по пятам неотвязное раздражение.
«Чудесный фундамент для будущего сотрудничества, дорогая. Гидеон, когда узнает, будет в полном восторге».
- Доброе утро, миссис Уизли, - Бойард начинает говорить слишком рано, издалека, не выдерживая паузы, и ей приходится несколько повысить голос; звучит сумбурно, неразмеренно, недовольство собой ощущается едва ли не физически. Кина ловит дурное настроение за хвост, выставляет его за дверь, подходит ближе, до поры до времени не прерывая напоенную лесным акустическим шумом тишину, затем называет себя. - Прошу прощения за опоздание, надеюсь, вам не пришлось долго ждать?
Оставив за ненадобностью убойную дробь дежурных вопросов - «А как добрались? А как вам погода?» - протягивает из Министерства полученную депешу: пусть отыграет роль не то удостоверения личности, не то рекомендательного письма, прежде чем окончательно покинуть сцену. Бойард в определённой мере сконфужена своим неудачным появлением и потому предпочитает лишний раз промолчать; есть, тем не менее, один момент, прояснить который ей жизненно необходимо - иначе коршуном налетит и вопьётся в шею неотступное беспокойство, развеется по ветру её обычная наблюдательность, сойдёт на нет концентрация, а тогда жди беды. Пусть же конкретика убьёт размытую неопределённость и расставит все точки над i.
- Надеюсь, за последние несколько дней не было новых... происшествий?
Кина нарочно прибегает к эвфемизмам, чтобы ослабить змеиную хватку тревог.
На задворках обжитого людьми края им предстоит собрать какой-никакой, а тандем, чтобы иметь надежду завершить дело и минимизировать риски; совместная работа и усилий требует удвоенных, а отмахнуться банальным несовпадением характеров в условиях удалённости от сторонней поддержки едва ли удастся; наша героиня держит в уме сии специфичные особенности истории, в которую так охотно втянулась, и, понимая собственное, в общем-то, подчинённое положение, с готовностью предоставляет старшей по званию право первого шага. При ином раскладе Бойард могла бы и заартачиться, однако Гермиона - общепризнанная легенда, имя её овеяно славой, а ею свершённое разошлось по школьным учебникам; коллективом присвоенное реноме оборачивается глубоким убеждением в непоколебимой честности, до святости не дотягивающей лишь самую малость, а потому Кина ничего зазорного не видит в том, чтобы посодействовать по мере возможностей.
И чтобы выслужиться. Разумеется, чтобы выслужиться.

Отредактировано Keena Boyard (Сб, 27 Фев 2016 22:51:36)